Первое, что ты чувствуешь это шум в ушах и головную боль. Ты вспоминаешь, что именно произошло в квартире и бесишься. Ты должен был проверить. Должен был догадаться, ты же всегда все перепроверяешь. Владик... Его ты никогда особо не переносил. Только вот проигрыш этому придурку вызывает злость и ты чуть дергаешься от чего запястья отдают неприятными ощущениями. Перед собой ты видишь его довольную рожу и в голове крутятся слова, что ты слышал на грани сознания "форму растерял". Странно, что ты еще на Востоке не сдох, Вадик. Ты сжимаешь зубы, слушаешь вопросы через один и не собираешься отвечать. В спецназе тренируют, как вести себя на допросах подобного рода, как абстрагироваться. Вадик это и сам прекрасно знает, значит просто любитель издеваться. Раздражает. Бесит. Хочется врезать, только все тело ломит.

Ты отвечаешь на очередной вопрос, увиливаешь, как обычно, и получаешь кулаком в солнечное сплетение. Ты чувствуешь на губах металлический привкус крови. Кажется, в лицо ты уже получил. Ты не кричишь, не издаешь почти ни звука. Пусть подавиться, тебя он не сломает. И вообще говорить с этим уродом тебе не очень то и хочется. Ты незаметно сжимаешь кулаки, когда он упоминает Серого и случай в Венеции. Не тебе вообще об этом рассуждать, Вадик. Заткнулся бы лучше. Ты все так же молчишь. И снова получаешь несколько ударов. Маленькая передышка наступает, когда он решает позвонить своему боссу. Ты выравниваешь дыхание и пытаешься абстрагироваться, только прекрасно понимаешь, что план Вадика по выманиванию серого сработает. Когда он заканчивает разговор, ты явно ожидаешь еще ударов.

Тело ломит, но ты и сам знаешь, что бывает хуже. Он бьет еще, определенно ведь кайф получает. А вот порезы по спине надавливают на больное. Ты ведь не просто так набил там волка на всю спину. Нож как будто задевает какой-то нерв. В глазах мутнеет, но ведь боль не такая сильная с чего бы. Становиться жарко, а голос Вадика уже фонит, а еще кажется будто он вовсе не на русском говорит. Ты слышишь какие-то другие голоса. Знакомые и совершенно неприятные. Мозг подкидывает тебе картинки прошлого, но ты слабо отличаешь их от реальности. Тело становиться тяжелым, как и голова, ты повисаешь на веревке, обращая взгляд вниз...

Ты видишь перед собой совсем другого человека и не отдаешь отчет, что это не реально. Сжимаешь зубы сильно, ведь понимаешь, что на молчание последует удар током, сильный. Одежда кажется тебе мокрой и липкой, совсем как тогда. Но только ты ведь не различаешь сейчас воспоминания от реальности. Ты чувствуешь боль фантомную сильную посредине спины. Зубы до крови въедаются во внутреннюю сторону щек, ты снова чувствуешь привкус крови. Удары током по мокрому телу расходятся быстро, ты даже не можешь прикинуть столько таких выдержишь. Сдохнешь все равно быстрее, чем что-то скажешь. Ты ловишь себя на мысли "нахрена я вообще поехал на этот контракт". Только мысли все испаряются.

Ты чувствуешь, как кто-то тянет тебя за волосы, поднимая голову. Ты снова видишь Вадика, только соображаешь, как-то совершенно странно. И одежда у тебя сухая, и нет здесь никаких электрических штук и воздух не сухой и теплый... И ты совсем не контролируешь свой разум в данный момент.

Ты кажется, что ты все же приходишь в себя, но лишь ненадолго. Вадика рядом нет и ты, кажется, слышишь тишину. Только где-то капает вода и это снова выбивает из колеи вместе с болью. Ты пытаешься сосредоточиться на каплях, пытаешься дышать, но сознание не поддается. Тебе снова жарко, ты снова чувствуешь боль там, где ее вообще быть не должно. Что с тобой? Воздух кажется тебе сухим, таким как в Сирии. Сознание совершенно не поддается, голова гудит. Ты сходишь с ума, точно сходишь, ты не понимаешь, что вокруг твориться.

Ты точно был на складе, ошметки твоей памяти знают это. Только это где-то далеко, на задворках, на первом плане Ахмед, которому определенно не нравится, как ты молчал, который снова ударяет где-то в солнечное сплетение, напоминая, что может вернуть ток. Ты тяжело дышишь, но тихо, пытаешься руки вывернуть, чтобы освободиться, но за это лишь получаешь новый разряд тока. Ты хрипишь, слышишь его противный голос.
- Скажи место и мы убьем их, как крыс, а тебя отпустим. Хер там, он без маски и живым ты отсюда не выйдешь. Точно не выйдешь. Ты проматываешь в голове слова Серого перед отъездом, он ведь просил остаться. Тебе стоило... Вот теперь поплатился.

Знакомый голо приводит тебя в чувство. Только вот голос не ровный и уверенный, как ты привык, а злой и обеспокоенный. Ты чуть приоткрываешь глаза. Точнее один глаз, видишь знакомую рыжую копну волос, только вот все еще не можешь ухватиться за эту реальность. Стараешься, как за спасательный круг, с последних сил произносишь:
- Серый... Ты снова слышишь как падает капля воды. И это вновь, как будто отключает тебя.

Ты задыхаешься. Ты не можешь дышать, брыкаешься, но чужая рука крепко толкает назад в воду. Кажется кто-то называл этого Ахмеда мастером пыток, или это он сам так отзывался о себе. Похрен. Он пытается тебя сломать, а ты знаешь, что не позволишь этому случиться, ты сдохнешь быстрее. Если честно ты очень хочешь сдохнуть. И последнее за что ты цепляешься это кулон, подаренный Серым, который ты никогда не снимаешь с шеи.

Ты хрипишь, ты не можешь дышать. Хотя можешь ведь, ведь в реальности тебя никто не душит. Только мозг говорит обратное и ты правда ловишь воздух пару минут. Только нормально дышать ты начинаешь, когда в голове все же наступает очередное просветление. И ты перестаешь видеть того мертвеца. Ты ведь убил его уже давно, но он все еще причина твоего сдвига по фазе. Ты дышишь ровно, даже приоткрываешь глаза. Это что Вадик тебя тащит? Гребанный стыд. Ты различаешь и Серого, видишь его встревоженное лицо. Ебать. Ты слабый... Ты чувствуешь себя невероятно слабым и это бесит. Ударяет по гордости так, что снова на секунду хочется сдохнуть. Гребанный Вадик, черт бы его попрал.

Кажется для тебя это было последней каплей. Твой мозг уже просто плавился. Галлюцинации лишь изредка уходили, а реальность добила так, что ты просто проваливаешь в темноту. Отключаешься, чтобы снова видеть отголоски прошлого. Он хотел тебя сломать, ты говорил, что сдохнешь прежде. Кажется он выиграл и сломал тебя.

Ты ведешь слишком много и, кажется, уже не выдерживаешь. Очередная сцена пыток прерываешься звонким ударом по щеке. Это слабо приводит тебя в чувство, ты хотя бы видишь что творится вокруг. Ты видишь склад, видишь напуганное лицо Разумовского и чувствуешь, как тебя тянут в машину. Это должно было как-то отличаться в твоей памяти и дать мозгу понять, что ты в безопасности, только он совершенно отказывался в это верить. Ты вроде бы должен был сказать что-то внятное, но только все снова смутно. Снова боль напоминает о Сирии. Тебе снова жарко. У тебя дрожат руки, ты видишь не склонившегося рядом Серого. Ты снова видишь ту мразь, с которой провел один на один слишком долго.

lan tahsul ealaa maelumat miniy 'ayuha alhajin, - ты кидаешь фразу на арабском, чтобы этот мужик наконец-то оставил тебя в покое. Ты сжимаешь кулаки до боли. Нет, ты должен прекратить это. Он пытался сломать твою жизнь, он пытался тебя убить. Ты сломал его шею, ты убил его, а он из могилы все еще лезет в твою голову. Ты тяжело дышишь, и все же хватаешься за последние ошметки здравого смысла. А точнее ты хватаешься за голос Серого.

Ты сжимаешь его руку, хватается за нее. Ты осторожно гладит пальцами его руку. Ты тяжело дышишь, но утыкаешься в него. Ты дышишь его запахом, сжимаешь его руку и концентрируешься на его голосе. Тебе нужно выбросить из головы прошлое, но это очень сложно. Ты бросаешь взгляд вокруг, вы в машине, кажется, Вадик за рулем. Что за гребанный театр, кто больше платит на того и работает? Ты делаешь глубокий вдох. - Здесь я... Ты говоришь совсем тихо, утыкаешься лицом куда-то в Серого. Забываешь, что ты весь в крови, и запачкаешь его. Наверное, это не важно, ты не уверен.

Ты хочешь его успокоить, но ты не хочешь, чтобы вас еще кто-то слышишь. Ты тратишь последние силы, чтобы подвинуться ближе и уложить голову ему на плечо. Говоришь совсем тихо, но знаешь, что он тебя слышит.
- Кажется, мое прошлое решило всплыть. Ты только сильно не волнуйся.
Ты сжимаешь его руку и прикрываешь глаза, не отключаешься. Ты просто чувствуешь очень сильную усталость, только руку не разжимаешь, чтобы Серого не волновать.

Тряска в машине лишь добавляет боли. А тебе почему-то просто хочется спать, ты так же тихо говоришь об этом Серому, чтобы снова не начал лещей давать. Ты дремлешь пока Вадик тащит тебя наверх в квартиру, и пока Лера обрабатывает раны. Ты слышишь суету, но глаза открывать не хочешь. Вот сейчас рожу Вадика ты видеть совершенно не хочешь. Ты лежишь спокойно, даже не жмуришься пока они обрабатывают раны и надеешься, что не придется в повязке ходить. Нет, ну ты не подписывался быть одноглазым бандитом. Ты все же снова проваливаешься в поверхностный сон, только будит тебя как-то крик или спор. И сейчас он так бьет по и без того больной голове, что ты моментально открываешь глаза и рыкаешь на стоящих рядом.

- Может вы будете решать отношения в другом месте? Ты взглядом Серого находишь и смотришь как-то виновато. Вообще тебе просто нужно побыть в тишине и покое, желательно вместе с мужем в своей кровати, а не на базе. Ты чуть хватаешь Серого за рукав, когда он ближе подходит и тихо говоришь. - Пошли домой, а? Хотя в таком состоянии ты далеко то не дойдешь.

Ты чувствуешь себя в диапазоне хреново до очень хреново. Мышцы болят, одним глазом вообще слабовато видишь. Нет, видишь то нормально, но просто держать его открытым больнее чем закрытым. Блядь... Еще и Лера с Вадиком тут тусуются, как будто мало того, что твое падение видел Серый, хотя и Вадик видел. Ты и Серому то не хотел это показывать. Хотя так еще и рассказывать придется и во всех красках. Черт. Ты сдерживаешь легкую дрожь по телу и хочешь раствориться. Просто, чтобы тебя не стало в этом месте, чтобы продавленная гордость не давила, чтобы ты не чувствовал себя слабаком, ведь сейчас ты можешь думать только об этом. Просто кто ты без нее? Ты не защитник, если не можешь постоять за себя. А ты просто больше в принципе ничего то и не знаешь.

Ты зубы сжимаешь, смотря на эту блядскую компанию. А Вадика хочется придушить и сжечь к чертям его труп, чтобы рожу его довольную победительскую больше не видеть. Проигрыш... Для тебя все это слишком, нервы на грани и жутко болит голова. А щебет Вадика и Леры совсем не помогает. Тебе все кажется, что еще минута и ты рванешь. Ты пытаешься сконцентрироваться на собственном дыхании, хотя это не то чтобы слишком помогает. Ведь отголоски Сирии теперь отдаются в теле фантомной болью. Супер. Теперь вообще хрен пойми, что реально болит.

Тебя колбасит и при этом ты стараешься держать ровное лицо и дышать. Только паническая атака теперь кажется чем-то весьма реальным. Ты странно ловишь себя на мысли, что кажется разваливаешься на куски. Или разлагаешься. Не очень понятно.
- Полежу минут пятнадцать и пойду, - скулы выступают и ты просто буквально как мантру про себя повторяешь "дойду и доеду" так вроде бы от этого зависит твоя жизнь. Гордость или ее ошметки точно зависят.

Слабый... Эхом постоянно отдается в голове и от этого эхом хочется выть и лезть на стену. Ты крутишь в руках чашку, и пьешь кофе очень медленно. Пытаешься вновь на чем-то внимание заострить, чтобы не думать. Только мысли в голову все быстрее проникают. И ты кажется снова бредить начнешь. Нет, тебе нельзя.

- Сожги, а до места я доеду, до машины дойти поможешь и все. Ты игнорируешь присутствие Вадика и Леры. И просто надеешься, что они побыстрее свалят, а то тебе лишние триггеры пока ни к чему. Хотя все это блядь один сплошной триггер, и больше всего тебе просто хочется побыть одному, чтобы никто тебя нахер таким не видел. Ты чашку очень сжимаешь и понимаешь, когда еще чуть-чуть и треснет. Серый рядом с одной стороны успокаивает. С ним ведь тебе всегда спокойно, но только твою слабость триггерит. Ты молчишь или просто стараешься это делать. И все же на Вадика с Леркой гавкает, чтобы отвел ее домой. Почему в тот прелестный момент, когда тебе нужна тишина и одиночество собирается весь блядский район.

Пустую чашку ты оставляешь на пол, ведь просто дальше не дотянешься. Ты прикрываешь глаза и считаешь до десяти. Кажется, скоро все методы успокоения ты просто используешь без толку. Ты нифига не спокоен. Только вот глаза снова открываешь быстро и резко, ведь стоит закрыть, а перед глазами дурацкая пустыня. Ты садишься, и если честно на боль тебе сейчас настолько все равно.

- И возьми в шкафу оружие, нечего ему гореть. Ты руки до боли сжимаешь и встаешь на ноги. Ну бывало и хуже думаешь ты... Да, в той пустыни, где ты чуть не умер. Или все же что-то от тебя там все же умерло. Ты подходишь к комоду у выхода, достаешь ключи от машины. Если тебе сейчас не хватит сил, то ты уже начнешь задумываться о том, что Вадику стоило тебя добить.