- Ты чего, Лерок? Отдыхать в свой законный выходной не хочешь?

Брат подошёл со спины и хлопнул с такой силой, что Макарова выронила ложку из рук, которой уже минут двадцать колупала эту мелкую баночку с ягодным йогуртом.

- Да не. Просто…

Лера замялась. Всё было ничерта не просто. Как брату, - человеку самому родному, пусть во мнениях часто они и не сходились, - объяснить всё происходящее. Что, частично по его же вине, ей пришлось влезть в такую яму, глубину которой она сама до конца не понимает и чувствует себя Алисой, которая за кроликом-то погналась, но о последствиях совершенно не думала. 

- Замоталась, Кирь, ничего страшного.

Головой встряхнув, Макарова наконец прикончила уже теплый и слишком сладкий йогурт, следом вставая и разминаясь. 

- Так размотайся. Давай сегодня к Финке сгоняем, у отца машину возьму, а ты там и за рулем за одно попробуешь.

Брат с такой надеждой в глазах смотрит, что Макарова понимает, - он уже всё спланировал. Как они к заливу поедут, что возьмут, где остановятся, даже под какую музыку по КАДу он будет гнать. Лера очень не любила так рушить планы, - пусть её заранее и не предупредили, - но выбора не было.

- Прости, не смогу сегодня. Мне перед соревнованиями дополнительную тренировку поставили.

Правду она говорит лишь про себя, мол, прости, братец, меня сегодня будут гонять по всем кругам ада, потому что для того чтобы быть новым Чумным доктором я недостаточно хороший боец.

Киря, кажется, обиделся, - демонстративно к кофеварке отвернулся и, пока Макарова с кухни не ушла, ни слова больше не сказал. Лера же свою сумку, собранную ещё с вечера, через плечо перекидывает и из дома тихо выскальзывает, не по погоде накинув одну лишь ветровку поверх кофты.

У Леры в запасе ещё около часа, хотя дорога пешком до зала, адрес которой ей во Вместе отправили, больше минут сорока и не заняла бы. Макарова небольшой крюк через набережную делает и замечает, что у неё руки трясутся, лишь когда чует нужду вцепиться в ограждение, голову над водой свесив и глаза до больного зажмурив. Ей, кажется, в жизни так страшно ещё не было именно за себя: ни перед поступлением, ни перед очередным даном. Потому приходилось дышать и как мантру себе повторять

Всё будет хорошо. Это всего лишь три года. Три года, не вся жизнь. Ты успеешь всё наверстать.

Это всё дело не закончится тюрьмой.

Успокоившись, до зала она добралась уже быстро, хотя заходя в гаражный кооператив с ироничным названием “Солнце,” Лера была уже готова, что вот и её первое испытание - попробуют со спины напасть, но, нет. Ничего не случилось. Она спокойно добралась до нужного здания, до нужного офиса и перед ней была простая стальная, тяжелая дверь, такая, противопожарная.

Макарова минут пять напротив неё стояла, всё не решаясь постучаться, - звонка не было. И она со стороны так глупо выглядела: с полной сумкой для тренировке кендо на плече, с тренировочным же бокеном в ножнах, и лбом прислонившись к холодной двери, разве что не плача.

Ты душу дьяволу продаешь, Лерок. Дьяволу.

Именно с этими мыслями она наконец от двери отлипла, плечи расправила, пятерней по волосам провела и постучалась, не очень говоря, мол, это я, Лера, пришла. Времени до назначенного оставалось ещё где-то минут шесть. Дверь была заперта.

Вместо приветствия - заметка о пунктуальности. Лера в ответ лишь кивает, для себя делая пометку, что, похоже, в этом доме даже такие банальные правила этикета не в почете. Ничего, убеждает она себя, она же сюда ради семьи пришла работать, а не ради какой-то великой цели или чтобы друзей завести в виде Разумовского и Волкова.

Слова Олега она практически мимо ушей пропускает, только самое важное для себя выцепляя. Лера в ремешок сумки вцепляется, ногтями в ладонь впиваясь до побелевших полумесяцев. От Волкова - мурашки по спине. Голос хриплый каким-то нечеловеческим кажется.

Это всё страх. Но отступать поздно - уже просто некуда. Ей бы это тату на руке выбить, чтобы не забывать.

Макарова в комнату заходит, дверь за собой закрывает и зажмурившись головой трясет, выдыхая. По привычке она чуть было не надевает свою форму для кендо, но вовремя себя одергивает, оставляя её в сумке. Вместе с ними стоило бы оставить и все принципы, которые год за годом ей в голову вдалбливал сенсей. Только это словно выкинуть часть жизни, часть себя. И это будет задача посложнее.

Кроме одного. Все эту свою трусость, весь свой страх нужно оставить позади.

Футболка, обмотка на руки, волосы в хвост. Из предложенного на кухне только воды выпивает, - руки едва-едва дрожат и пара капель на футболку падает, - хотя с утра ничего практически не ела.

Зал просторный, светлый, в нём даже дышится как-то легче. Она разминается как в трансе, свои действия особо не контролируя, больше по привычке действуя. Шея-руки-корпус-ноги. На разминку уходит минут пятнадцать. Всё с закрытыми глазами - на Олега она смотреть не хочет. Не потому что он урод какой-то или ещё что-то, - когда были на практике в больнице её и алкаши со стажем-то не очень пугали, - просто она себя знает. Будет пытаться понять, что Волков думает, понимать, что он уже её оценивает. Потому что этот экзамен будет сложнее любых на новый дан.

Сегодня Лера просто покажет лучшее, чему научилась за все эти годы и будь что будет.

Закончив, Макарова голову гордо вскидывает, улыбается, - натянуто, зубы слегка показывая, опасливо напоминая оскал, - спину выпрямляет, вставая в базовую позицию, держа тренировочный меч.

- Мы можем начать?